"Близится финал Чемпионата мира по квиддичу, что проходит в Аргентине. Чемпионаты - лучшее, что происходит с магическим мировым сообществом, которое сближает людей и позволяет завести знакомства и впечатления от знакомства с совершенно разными людьми и представителями разных магических школ. Джинни обожала квиддич и путешествовать. Последнее выходило крайне редко, и командировки - единственная радость от смены обстановки, которая имеет место быть в ее жизни. Джиневра не то, чтобы недовольна своей жизнью... Просто само понятие отпуска ассоциируется у нее с непрестанной работой, ведь совпадает это с теми днями, когда дети возвращаются из школы. Так что, возможность посетить Чемпионат мира была для нее сродни спасительного круга утопающему, она схватилась за это предложение, как за древко метлы, с которой ее всегда было так сложно и почти невозможно сбить, и поставила себе цель во что бы то ни стало туда попасть. Объединив это, конечно, с работой. Повышение или премия не помешают. В любом случае, Джинни с семьей поехала бы на этот Чемпионат.
и коробило ее, однако же, совсем другое. Она не хотела, чтобы ее отпуск был проведен на Чемпионате с семьей все те дни, что будут проходить игры. Она видит их слишком часто и много, и отдых, опять же, не вызывает в ней ассоциаций со свободой. Жутко, но работа больше напоминает о свободе, чем дом и уют, и, может поэтому, Джинни Поттер с головой ушла в карьеру, как и ее муж, как только дети стали исчезать из дома на время учебного года. Джинни прекрасно понимала: если она поедет с семьей на Чемпионат, то это означало бы, что она едет с детьми на Чемпионат, а их отец где-то зависать с друзьями и игроками. Нет уж. С некоторых пор Джиневра пытается гасить в себе протестные эмоции и желания, и как-то смягчать им самооправданием. Но самооправдание - такой себе ход в любом из вариантов. Признаться же в том, что поехать по работе на Чемпионат, лишь бы отдохнуть от семейных обязанностей и скинуть детей на папу, было бы личным поражением. Ведь это означало бы, что Джиневра Поттер из рода Уизли просто не вывозит. А она вывозит все. Ничто более не способно сломать эту женщину. И все же, она искренне радуется, когда оказывается в списке лучших журналистов, спортивных корреспондентов, отправленных на Чемпионат от лица издания. Ведь это значило, что все ее общение, все светские вечера и фуршеты со спортсменами - это по работе. Это оправдано. И, конечно, это отличный повод встретиться со своими девчонками, которые еще летали в составе команд от "Холихедских гарпий".
Девичник и впрямь удался. Вот только Джинни все равно вернулась в номер раньше полуночи, заплела дочери на ночь косы, выслушала мальчишек, как было здорово в парке развлечений с американскими детьми, и лишь потом, стоя в душе под струями прохладной воды, понимала, что ничерта из рассказанного не услышала, но слушала весело, не показывая, что в ней достаточно шотов веселящей воды. Девичник команды - это почти как встреча выпускников, только лучше. И она была не единственной, кто завязал с карьерой. Вечер и правда был хорошим. Как и Джинни была хорошей мамой после. "

Дела складывались скверно.
Офелия надеялась на любые следы, которые могли бы привести ее к Освальду, но оступалась каждый раз, когда заветно потирала ладонь о ладонь. Чтение постепенно начинало подчиняться, хотя и время от времени капризничало, выбивая девушку из сил. В Бухаресте она встретилась с Ионом, тот отвез Офелию в Плоешти, как и договаривались за 15 лей. Дорога заняла больше времени, чем Вагнер планировала, поэтому наверстывать упущенной пришлось с помощью трансгрессии. Она не очень любила этот вид магии, потому что тот, - будь он не ладен, - каким-то образом воздействовал на дар, что только усугубляло поведение последнего. Руки начинали гореть, а сосредоточиться на чем-то одном было так же тяжело, как наконец перевести дыхание. Тело все будто бы начинало гореть, а одного касания хватило бы, чтобы уничтожить не только камень, но и весь город. Конечно, Офелия преувеличивала, но всегда жадно пила один стакан воды за другим, надеясь, что это приведет ее в порядок.
- Bună dimineață, - бросила девушка, падая на скамейку перед стариком, засидевшимся в таверне до самого утра. Солнце уже взошло, так что технически Вагнер вела себя согласно всем нормам приличия. Акцент в ее голове все же можно было различить, но это было лишь условностью, с которой бороться было сложнее, чем вставать по утрам. Офелии давались языки во время обучения в Дурмстранге, но румынский активно отказывался запоминаться. Звуки получались чересчур немецкими, что сразу же выдавало в ней иностранку.
Тем не менее мужчинка обратил на нее внимание, отхлебывая пены из своего явно давно немытого стакана. Утерев рот рукавом теплой куртки, он кивнул, тем самым отвечая, что готов слушать. Офелию не нужно было долго уговаривать, поэтому она натянула на лицо маску безразличия, - как учил отец, - поправила волосы, - как показывала мать, - и великодушно вздохнула.
- Мне нужен Освальд.
- Не слыхал о таком, - ответил старик, явно теряя интерес к беседу, начавшейся с требования, а не предложения.
- Хорошо, зайдем с другой стороны. Мне нужно найти человека, - она вытащила из глубоко кармана мешочек с леями. Их было около двухсот, что определенно было бы предостаточно для человека в одежде давно загулявшего в другой деревне семьянина. Даже варежки и те оказались ободраны у большого и указательного пальцев.
Звон монет привлек внимание мужчины, и он сделал несколько торопливых глотков, допивая свое пойло и зловонно выдыхая в сторону. Офелия не показала своего удивления, но оценила воспитанный жест незнакомца.
- Как, говоришь, его звать?
- Освальд.
- На кой мне его имя, - пояснил старик, - фамилию скажи или приметы. Шрам на лице, выбритый висок, девчачьи глаза, перебитые пальцы, - перечислял он, то ли вспоминая действительно существующих людей, то ли издеваясь над иностранкой.
Офелия поджала губы.
- Старик, у меня времени не так много. Если бы были приметы, уже давно бы предложила тебе рисунок с лицом этого человека. Так что давай, по делу и без ухищрений.
- Так ты задай правильный вопрос, - великодушно предложил он, хмуро проверяя, осталось ли что-то на дне мутного стакана.
- Как мне найти человека, о котором ничего не знаю, кроме имени.
- Вот это другое дело, - похвалив ее смекалку, мужчина забрался в своих карманы, то и дело позвякивая горстями монет. Вагнер бы удивилась, но знала, где находится. В этой деревне скрывались беглые волшебники, у которых не осталось ни денег, ни желания доказывать что-то и кому-то. Переночевать они могли на сеновале или маленькой комнате за услуги, которые пригодились бы местным жителям. Жизнь не играла красками, зато преподносила какое-никакое, но постоянство. Разорившиеся алкоголики вряд ли смогли бы выжить в реалиях современных городов, что Офелия прекрасно понимала. Когда наконец старик закончил со своими поисками, он положил на стол светлый камень.
Вагнер слышала об амулетах-оберегах, которые маги носили с собой. Даже ее перчатки являлись чем-то подобным, защищая ее от чтения ненужных предметов. Но камни, как известно, могут еще и усиливать волшебные силы, подпитывая хозяина своими свойствами. Правда, главное подобрать нужный минерал.
- Нефрит, - пояснил старик, постукивая пальцами вокруг неровного артефакта, которым собирался поделиться. Офелия знала, что раз товар находился на столе, осталось уговорить продавца поделиться им. Очевидно, предложенных денег было мало, поэтому девушка достала второй мешочек, в котором было немногим меньше, около ста лей.
- Маловато будет, - хрипло заметил мужчина, определенно забавляясь молчаливыми переговорами.
- Больше, к сожалению, у меня нет, - ответила Вагнер, задумчиво оглядывая помещение. - Зато Вы можете взять все это и довольствоваться тем, что есть. Или я вернусь в Бухарест и найду нефрит у первого попавшегося шалопая, - заверила его девушка, не изменяя при этом ни выражения лица, ни бесцветности в голосе.
Старик пододвинул к ней камень и забрал оба мешочка.
Девушка покрутила артефакт в руках, радуясь, что не забыла сегодня надеть перчатки. Хотя она никогда не забывала. Да и какая разница, ведь природные материалы она не могла читать. Другое дело, если амулет подвергся волшебному вмешательству…
- Двигайся на Запад. По мере приближения к своему брату-близнецу, он будет нагреваться. Когда окажешься рядом с его точной копией соедини их над огнем, - ответил старик на немой вопрос. - После огня брось сразу в воду, добавь полынь, обожди около тринадцати часов. Как вода окрасится в красный, вынимай, - продолжил он, рассовывая прибыль по многочисленным карманам. - Потом тебе понадобятся недостающие части артефакта, потому что это только сердцевина. Хотя нет, лишь ее оболочка. Большего не знаю, а если бы и знал, то за такие денежки не сказал бы, - пожав плечами, он весело подскочил на ноги, будто бы не пил всю ночь в этой богадельни. - Бывай, - бросил старик на немецком и, не поворачиваясь, махнул ей рукой, скрываясь за дверью.
Вагнер осталась сидеть в пустой таверне, осознавая, что ее снова обвели вокруг пальца, и она потратила все деньги, с помощью которых могла бы вернуться в Бухарест. Придется пользоваться трансгрессией, а потом запастись терпением, чтобы отгадать очередную головоломку в череде уже имеющихся.
###
Спустя пару дней она все же добралась до Венгрии, потом до Италии, Испании. Не задерживалась в городах, предпочитая обналичивать деньги и путешествовать ночью. Так было быстрее и удобнее, чем постоянное головокружение и чесотка в пальцах.
Камень тем временем нагревался сильнее, хотя иногда Офелия боялась, что придумывала изменения в минерале. Может, старик ее и вовсе обманул, а она попалась на удочку. Еще приедет в какую-нибудь рощу, где ее закопают и никогда больше не найдут. Однако, какой бы подозрительной дорога ни казалась, девушка так еще и не решилась снять перчатки, чтобы познакомиться с артефактом поближе. Не хотелось отвлекаться от того, что уже маячило на горизонте. Да и если честно, Вагнер побаивалась разочароваться или же вымотать себя раньше времени.
Пусть лучше все своими глазами увидит.
Девушка стояла напротив какого-то странного заведения в шумном Лондоне. Она не была тут прежде, предпочитая путешествовать по Восточной Европе, где люди были примерно похожи, да и ее всегда при первой встрече принимали за свою. В Англии казалось, что Офелия выделяется среди остальных не столько бледным цветом кожи, но и резкими движениями. Виноват в этом Дурмстранг или неусидчивость девушки - неясно, но она старалась слиться с толпой.
Получалось плохо.
Вагнер потратила около получаса, чтобы обойти всю округу и уговорить сварливых бездомных собак не преследовать ее по пятам. Камень нагревался сильнее только лишь рядом с заведением, название которого она смогла прочитать, но не хотела произносить вслух. Слишком неприличным было то слово, да и наводило на мысли, что артефакт в рассаднике разврата найти будет не так-то просто.
Девушка пригнулась, когда мимо пролетела огромная сова. А потом перекинула минерал из ладони в ладони и уверенно шагнула за дверь.
Внутри оказалось не так душно, как она рассчитывала, да и обстановка не заставляла боязливо шарахаться от стульев. Бармен протирал стаканы, мужчины сидели в окружении молоденьких девушек с крыльями за спиной, а Офелия шла вперед, зная, что это еще не все. Чутье это или же громкие разговоры толпы, с которой она столкнулась во время своего обхода, но Вагнер нужно было спуститься в подвал. Там, по словам низкорослого, начиналось все веселье. Да и камень определенно хотел поспешить, подпрыгивая в ладони девушки.
Она выложила пару фунтов на барную стойку, проверяя реакцию бармена. Тот нехотя перевел на нее взгляд, а потом так же безучастно вернулся к своему занятию. Тогда Офелия решила поделиться еще и тремя галлеонами, валютой, которую использовали в Магической Британии. Молодой человек постучал три раза по стакану, а потом кивнул ей, приглашая пройти за собой.
Интересно, но не так уж необычно, как Вагнер себе представляла. Подвальное помещение, скрытое от глаз магглов, оказалось еще более цветастым. Розовые неон бил в глаза, ко всему прочему еще и согревал. Девушка спускалась по бесконечной лестницы, не слыша ничего, кроме своего дыхания и шарканья бармена впереди. Оказавшись перед массивной дверью, она остановилась, предлагая мальчику отработать свои три галлеона и два фунта. Он, к слову, даже не удосужился спросить, что ей нужно, и принялся открывать засовы на двери. Пользовался он волшебной палочкой, что уже с какой-то степени расслабляло. Значит, Вагнер и правда нашла правильное место.
Камень задребезжал еще сильнее, когда дверь отворилась, и девушка наконец вошла в секретное место, тут же оглушено осматриваясь по сторонам. Она ожидала громкую музыку и полуголых девиц, но обнаружила лишь бар, погруженный в полутемноту. Возможно, представления еще не начались, или у англичан «разврат» означал совсем не то, что им объясняли в школе.

_________________________________________________________________________________________________

     С наслаждением вдохнув воздух полной грудью, Антонин Долохов перекинул вещмешок через плечо и спустился с трапа корабля. Лениво переползающее по небу полуденное солнце скрадывало тени, и только прохладный ветерок помогал пережить зной. Юноша и раньше бывал в Шотландии, но чаще всего проездом, и ему никогда не удавалась задержаться в этом странном месте, так напоминающим ему пригороды Ленинграда, хотя бы на пару дней.

     Досмотр юноша прошел достаточно быстро - с собой у него было только самое необходимое, вроде запасных пачек сигарет и вяленого мяса, если придется ночевать не в городе, запасной одежды и прочих милых сердцу вещей. Например, томик с избранными произведениями магов-поэтов серебряного века и его дорожный набор для рисования. Ничего запрещенного или подозрительного у Долохова с собой не было. Выйдя же в город, Антонин первым делом направился в сторону умопомрачительного запаха жаренных колбасок и грибов. Нос довольно быстро довёл его до харчевни, где выпускник дурмстранга решил перекусить.

     Заказав себе стандартный шотландский завтрак и кофе, молодой человек расстегнул сюртук и откинулся на спинку стула, мысленно составляя маршрут. После плотного завтрака он собирался к реке Уик, чтобы смыть с себя "корабль" и немного подремать. На воде Долохову всегда спалось неспокойно, по-этому вместо того, чтобы спать, он проводил вечера либо в своей каюте за книгой, либо делая наброски на носу корабля. А потом выпускник дурмстранга собирался заглянуть на книжную ярмарку, о который слышал от тётушки Альберты. Она утверждала, что это какая-то особенная ярмарка волшебных книг, которая проходит четыре раза в год, и там можно будет урвать по истине ценные экземпляры. А учитывая, что завтра у Антонина должно было быть день рождение, он собирался оставить кругленькую сумму.

     Достаточно быстро принесли заказанную еду. На огромной тарелке было сразу всё: сочащиеся кровяные колбаски, бобы, шампиньоны, глазунья. Даже картофельные лепешки и бекон. В кофе же Антонин уловил нотки мудрёного травяного бальзама. Однако юноше всё безумно понравилось: он прикончил всё буквально за двадцать минут. Закончив трапезу, Долохов заказал себе отдельно стопочку мудрёного травяного бальзама, и с наслаждением закурил.

     Уже через два часа молодой человек, наплававшись вдоволь, отдыхал в тени дерева, подложив походный мешок под голову, и просто наслаждался тем, что существует. Перед ним был открыт весь мир. Весь последний год после выпуска Антонин путешествовал по свету, пил дурманящие настои под бой барабанов в Африке, наслаждался закатной красотой Кавказских гор из палатки, покуривая трубку, отплясывал под заводные гитары в Мексике и Бразилии. И у него еще оставалось полтора месяца до начала обучения в военной академии, которым Долохов грезил курса с девятого.

     Юноша не заметил, как задремал. А когда проснулся, был уже вечер. Одевшись и собрав свои вещи в заплечный мешок, Антонин направился в сторону домов, надеясь поймать кого-нибудь из местных и уточнить, где же ему искать ярмарку. Оставалось только одно - случайно наткнуться на проживающего тут волшебника.

Алтея стояла неподалеку от небольшого дома, опираясь плечом о дерево. Поигрывая волшебной палочкой между пальцами, она то сгибала, то разгибала податливый артефакт. Уже больше двадцати минут девушка находится в ожидании, сосредотачиваясь на том, что происходит внутри дома. Судя по мыслям отца, рядом с ним находится его жена, но это не приносит тому радости. Хочется фрикаделек, хотя на ужин, кажется, планируются спагетти.
Эйвери усмехнулась, переводя взгляд на окно, за которым скрывались Джексон и его грязнокровная подруга. Тяжело было назвать его любимым братом, но если сравнивать с Ксандером, то отношения со вторым складывались куда приятнее. Ксандер разбирался в боли. Он знал, как можно сделать так, чтобы жертва кричала и не останавливалась. Хрипы, стоны, просьбы о пощаде. Алтея повела плечом, чувствуя приятное волнение внутри.
Джексон тоже не отставал, но был скорее мягкотелым. Непонятно, что именно его останавливало, но все чаще и чаще его можно было заметить или в окружении книг, или же в окружении девочек. Честно говоря, Тея считала, что ни одна из них недостойна и пальца ее брата. Возможно, всему виной была сестринская ревность за внимание. Хотя, нечего было отрицать очевидное. Джексон никогда не умел думать головой, отдаваясь чувствам и желаниям, которые постоянно посещали подростка.
Алтея одно время закатывала глаза, замечая брата в коридорах Хогвартса и уходя в другую сторону. Наблюдать за тем, как он справляется с соблазнением какой-нибудь полукровки было не то чтобы странно, скорее отвратительно. Знание, что Джексон якшается с теми, в ком течет грязная кровь, и не скрывает этого, расстраивало.
За занавеской показалось несколько теней, и Эйвери довольно усмехнулась. Хозяин дал четкое указание - доказать свою верность и избавиться от грязнокровки. Непонятно, почему Лорд и вовсе дал Джексону шанс исправиться, возможно, всему виной взаимоотношения с их отцом. Хотелось верить, что это был шанс не для старшего брата, а для нее. Ведь как только Джей получил приказ, в ее мыслях раздался хриплый голос хозяина.
- У тебя появилась возможность. Если он не справится, можешь показать себя. Докажи свою верность.
Алтея пробралась в мысли девушки, узнавая ее имя. Мегги. Ждать было бессмысленно, ибо сомнения грязнокровки подсказывали, что убийством там и не пахнет. Улыбка на лице стала еще шире, заставляя Эйвери ликовать внутри. Она немного сомневалась в разумности Джексона, переживая, что тот лишит ее второго шанса. Брак с Франсуа не принес никакой пользы, отдаляя ее от заветной метки. Морель скитался по Франции и Италии, даже не собираясь задумываться о перспективах, которые ему предлагали. Никакой пользы француз не принес, и Алтея не смогла стать той, кому бы хозяин доверил что-то серьезное.
- У тебя минута, - оставив мысленное послание брату, девушка взмахнула артефактом, распахивая дверь. Та ударилась о стену, из-за чего родители в ужасе подскочили с дивана. Эйвери откинула мужчину к телевизору, а женщину обездвижила, бегло оглядывая гостиную. Наверху послышался возглас, и Алтея улыбнулась. Мегги была перепугана, панически пытаясь решить - оставлять родителей или же бежать за своим возлюбленным. Девушка бы умилилась, если бы подобное ее трогало. Однако, смятение всегда было на руку.
- Crucio, - произносить заклинания совсем было необязательно, да и грязнокровки не всегда понимали, что именно то или иное слово означало. Боль пронзила тело женщины, заставляя ее изогнуться и закричать. Крутанув артефакт в воздухе, Алтея сломала ей левую ногу, из-за чего несчастная упала на диван, оказавшийся удобно рядом. Наверху послышался топот и на лестнице уже показалась Мегги, вскидывая волшебную палочку перед собой. Эйвери проигнорировала ее, выдерживая взгляд брата. Сломав матери правую ногу, она продолжала смотреть на Джексона, не выражая ничего, кроме презрения.
Маггла что-то закричала, отправляя в ее сторону атакующее заклинание, которое без особых усилий оказалось тут же отражено. Алтея никогда не разменивалась на разговоры с грязнокровками, считая, что тратить время на это бессмысленно.
Взмахнув палочкой, она подожгла отца, в то же время поднимая его в воздухе и кидая в сторону Мегги. Та заверещала, беспомощно смотря на Джексона. Тот, кажется, разозлился, но не спешил поднимать артефакт.
- Десять секунд, - спокойно сказала Алтея, не обращая внимание на попытки мерзкой малолетки атаковать ее. Брат понимал, о чем речь. Должен был понимать. Она не могла больше пробраться к нему в разум, но это не отменяло того, что было написано у него на лице. Боль, отчаяние, злость. Эйвери разочарованно вздохнула, обезоруживая магглу и надламывая ее артефакт.
По крайней мере она дала ему шанс выполнить задание хозяина.
Отправив в Мегги сначала обездвиживающее, а потом пыточное заклинания, Тея левитировала мать в коридор, бросая ее рядом с мужем. Артефакт Джексона был откинут в противоположную сторону, а сам парень был прислонен к стене, вынужденный наблюдать за происходящим.
Девушка с отвращением обошла грязнокровку, замечая гримасу боли на ее лице. Она не кричала. Это было забавно, даже, возможно, приятно. Алтея надавила каблуком ей на ладонь, накладывая Империо.
- Нельзя разочаровывать хозяина, Джексон, - проговорила Мегги, тут же получая несколько пыточных заклинаний в грудную клетку. Она изогнулась с хриплым криком, закусывая губы до крови. Эйвери посмотрела на брата, пытающегося выбраться из-под чар. Удивительно, ведь он считался достаточно опытным волшебником. Алтея смерила взглядом девицу. Любовь определенно отупляет. Вытерев каблук о ее джинсы, пожирательница ударила ее Авадой. Отчаянный крик Джексона оказался сладостнее в реальности, чем в мечтах.
Предплечье уже приятно пекло, словно предчувствуя приближение неизбежного.
Тея изогнула губы в ухмылке, наслаждаясь страхом родителей. Правда сегодня был не тот день, когда можно было измываться над кем-то подольше. Полоснув по животам обоих заклинанием, она оставила их медленно истекать кровью, перешагивая через тело Мегги.
- Спасибо, Джексон, - практически нежно прошептала Алтея, касаясь кончиком артефакта предплечья брата. Дернув рукав, она обнажила метку, завороженно смотря на ее неровные края. - Я бы поняла, если бы она была хорошенькой, но… - Эйвери надавила палочкой на татуировку, медленно выжигая ее. - Хозяин не прощает предательств, - добавила она в мыслях, сжимая пальцами его лицо и не смущаясь запаха паленой кожи. Джексон прикусил ее пальцы, но Тея сильнее вдавливала его затылком в стену.
Ненависть.
Злость.
Предательство.
Он предал Лорда, не выполнив его приказ, но он так же предал и ее, связавшись с грязнокровкой. Словно не было прошлого, словно не было катакомб. Алтея надавила артефактом ему в подбородок, медленно и неспешно разглядывая глаза старшего брата. Глаза, что больше никогда не увидит. Глаза, что будет ненавидеть. Пресловутая привязанность сделала его слабым, в то же время подарив ей возможность.
- Глупый братец, - прошептала Эйвери, вжимая ему грудь артефакт и отправляя несколько Круцио подряд.
Парень изогнулся, в ужасе распахивая глаза и стараясь оторвать руки от стены. Но жалкие попытки лишь раззадоривали Тею. Он забыл о том, что его родная сестра пострадала от рук грязнокровок. Он забыл о том, что обязан служить Темному лорду. Мерзкая девка показала ему, что значит быть слабым. Алтея Эйвери покажет ему, что значит умирать.
- Avada Kedavra, - промурчала девушка, и зеленая вспышка отразилась в ее глазах.

Николс неторопливо осматривал полки. По левую руку располагались ингредиенты, по правую – зелья. Поскольку покупка зелий мужчину интересовала в самую последнюю очередь, его взгляд блуждал по левой стороне. На глаза сразу же попался аконит. Много аконита. Взгляд Николса скользнул дальше и он с некоторым удивлением заметил, что все ингредиенты расставлены в алфавитном порядке. Да таком, что и не придерешься. У Элкотта все было в беспорядке и только он мог ориентироваться в бесконечных рядах стеллажей. Впрочем, к моменту прихода зельевара у Элкотта уже было заготовлено все, что ему обычно требовалось. Откуда Элкотт знал – неизвестно, но ничего лишнего в ящиках и мешочках не обнаруживалось.
Мужчина неторопливо прошелся вдоль стеллажей, рассматривая товар. Приблизился к глазам болотных уперей, недоверчиво фыркнул.
Интересно, а шкурки рейнских лисят у нее тоже есть?
У Элкотта этот товар продавался из-под полы. Но шкурки всегда были свежеосвежеванными и Николс не особо горел желанием наведываться в живодерню. И вовсе не из-за брезгливости, нет. Зельеварам порой приходилось копаться в том, в чем нормальный человек копаться не будет, поэтому со временем перестаешь быть неженкой.
Пока Сайлас рассматривал товар на полках, то и дело фыркая, он чувствовал аккуратный оценивающий взгляд продавщицы. Или хозяйки. Хотя девчонка, которая появилась за прилавком, едва ли дотягивала до статуса хозяйки. Впрочем, все может быть. Может быть, у нее был богатый чистокровный папочка, который, чтобы удовлетворить капризное дитятко, приобрел для него аптеку.
Николс снова глянул на девушку, подумал, как бы объяснить ей, что из ингредиентов ему нужно. Не будет же он перечислять весь список!
Но тут взгляд его привлекли две книги, что стояли чуть ли не посередине аптеки. Мужчина уверенно шагнул к ним, и в голове уже зрела идея. Наугад вытащив вторую книгу и раскрыв ее где-то посередине, мужчина с некоторым удовлетворением обнаружил список ингредиентов, цену и наличие. В принципе, все было сделано удобно для рядового покупателя. Вот, красиво, аккуратно, систематизировано. И многие покупались на такое. Но Николса это слегка насторожило. Можно потратить уйму времени на расстановку в алфавитном порядке но совершенно не озаботиться качеством ингредиентов.
- Мисс… - как же там ее? Лиззи?.. – Можете дать мне пергамент? - Девушка с удивлением посмотрела на него. И Николс раздраженно хмыкнул. Неужели всегда все нужно разжевывать? Нет, он не перепутал лавки. И да, ему нужен это чертов пергамент!
- Мне нужно составить список того, что я хочу у вас приобрести, - решительным шагом подошел к прилавку, бухнул на него книгу. С недовольным видом воззрился на, словно замерзшую, хозяйку. – Мисс?
Николс скрипнул зубами, сдерживая подкатывающее раздражение. Ну почему  все так медленно? Ему еще рассортировывать все это добро в кладовой. Впрочем, жаловаться на судьбу он не собирался. Его недовольство выражалось в красноречивом взгляде, который он направил на девушку.
Когда же ему в руки все-таки попал пергамент, мужчина даже не соизволил поблагодарить. Он же клиент, правильно? А клиент всегда прав.
Палочка уже соскользнула в ладонь, и приятное тепло растеклось по руке, когда он мягко обхватил рукоятку. Стукнул кончиком артефакта по пергаменту, мысленно проговаривая заклинание.
«Engorgio»
Пергамент заметно увеличился, и теперь можно было составлять список. Открыв книгу учета на первой странице, Николс ткнул палочкой в название растения, потом в пергамент, на котором появилось то же название, выведенное аккуратным почерком. Боковым зрением мужчина заметил легкое розоватое свечение, слегка прищурился, а затем, разобравшись, снова хмыкнул.
Тишина в аптеке нарушалась только едва слышным гомоном Косого Переулка и постукиванием палочки.
- Мне нужны вот эти ингредиенты. Рядом с названием указано количество, - через некоторое время нарушил тишину Николс и подтолкнул к хозяйке почти полностью заполненный свиток. – И не пытайтесь меня надурить. Я знаю цену каждому и если попадется хоть один несвежий…
Мужчина многозначительно замолчал, спрятал палочку в рукав и выжидающе посмотрел на девушку.

Годовщина свадьбы – большой праздник, особенно, если это дело касается всего чистокровного общества. Так получилось, что Лестрейнджи оставались под постоянным прицелом многочисленных родственников, как, собственно, и сами Лестрейнджи не упускали из вида ни единой ошибки других членов 28 священных семей. Родольфус понимал важность, не пожимал плечами, отпуская похабную шутку, как Рабастан, а уже раздумывал над тем, какие запонки подойдут к галстуку.

    Долг.
Долг значит больше, чем кто-либо может понять. Это внутреннее состояние, которое требует гармонии с действиями, иначе на выходе получится скверный результат с желанием приказать домовику вскрыть тебе вены, ибо самому как-то боязно и не хватит смелости. Родольфус знал, что никогда не станет очередным слабаком: выпивка не привлекала настолько, чтобы постоянно ходить с тяжелой головой, хотя курение явно портило здоровье, но приятное послевкусие на пальцах с лихвой компенсировало отдышку. Пальцы стали шершавыми, он и сам это заметил, но это лишь прибавляло шарма прикосновениям к шелку. Лестрейндж любил белый шелк: яркий, гладкий, броский и цепляющий взгляд. На бледном теле он смотрелся изумительно, подчеркивая все контуры и линии таким образом, чтобы оставалось лишь надеяться на лишние пару минут созерцания. В такие моменты хотелось достать грифель и рисовать до мозоли на пальце, но перенести на рисунок всю прелесть и изящность. В этом и была сексуальность: прелесть и изящность.

Мрачный взгляд в широкое зеркало, непонятным заклинанием приклеенным к стене, привел к очередному вздохну. Беллатрикс собиралась в своей гардеробной, которая находилась как раз напротив ванной комнаты. Она была без платья, поправляла черные чулки, совсем не страдая плохим вкусом. Родольфусу нравилась ее фигура, он мог с уверенностью сказать, что это дар предков, а не заслуга его супруги, но такое говорить неприлично на людях, а в момент ссоры Лестрейндж и так находил, что сказать.
В голове уже неприятно напевал голос сомнения, и мужчина вновь перепроверил, застегнуты ли запонки на манжетах рубашки. Сегодня он решил примерить что-то классическое, подобрал подтяжки, но не определился со цветом. Нужно было согласовать его с Беллой, а та была полностью занята своим нижним бельем.
Родольфус не представлял, сколько оно стоит, но явно понимал, что денег было отдано немало. Черное, кружевное, шелковое. То ли она специально его выбрала, чтобы одновременно позлить и порадовать, то ли забыла о его предпочтениях. Кроткий взгляд на часы не подсказал даты, а Лестрейндж не вел статистику исполнения супружеского долга. Что-то подсказывало, что они уже давно не пытались порадовать родителей внуком. Видать, он заработался, а ей оно не надо.
Мужчина спрыснул холодной воды на руки, вытирая их специально приготовленным для этого теплым полотенцем. В комнате пахло приятно – причуда Беллатрикс, которая была отвратительна внутри, но все-таки элегантна во всех смыслах.

- Черные или синие?
Бросил невзначай, потому что с ней по-другому нельзя. Она упрямо не начнет разговор первой, а ему постоянно нужно искать причину для привлечения ее внимания. Не сработало, и Белла осталась стоять к нему спиной, нагибаясь слишком низко для того, чтобы застегнуть каблуки.
Родольфус проигнорировал этот ответ, очевидно, означавший, что ему самому надо решить, какие подтяжки пойдут к ее платью, только Лестрейндж понятия не имел, что сегодня она выберет. Два шкафа одежды и вся она была к особому случаю, наверное, ждала своей моли.

- Я еще раз повторяю: черные или синие?
Голос жестче. В последнее время стал слишком много курить – пачка в день, голос хрипит. Родольфус понимает, что ввязывается в зависимость, но недовольство супруги приятно щекочет самолюбие, поэтому он лишь усердно продолжает давиться дымом, пока наконец не понимает, как получить от этого удовольствия.
Жена повернулась, хмыкнула что-то себе под нос, отвернувшись обратно, и Лестрейндж выхватил сигарету из кармана, сжимая ее между губами.
Белла знала, что она неотразима. Знала, что может уложить в постель любого, если ей понадобится расслабиться, выпустить пар или почувствовать себя кроткой девушкой, заключенной в браке с монстром. Родольфус не мнил себя тираном, поэтому лишь провел ладонями по щекам, проверяя, проступила ли щетина. Он не любил маггловские изобретения, сигареты – не в счет, это он делал не для себя; спички приходились очень кстати, каминные, длинные, такие, которыми можно причинить сначала удовольствие, а потом боль. Черканув головкой по неровной поверхности упаковки, Род прикурил сигарету, подавляя кашель и блаженно прикрывая глаза. Выпустив дым к потолку, оценил, что те слишком высокие, чтобы закоптиться и, кажется, немного расстроился.

- Если ты продолжишь себя так вести, то я оставлю тебя дома, сказав всем, что ты беременна и не можешь расстаться с тазиком, - отрезал Родольфус, не смотря в сторону Беллы, но чувствуя, что наконец привлек ее внимание.
- Прежде чем ты откроешь свой рот, напомню, что я могу и скорее всего так и сделаю, - добавил он, уже лениво переводя взгляд на супругу и на мгновение забавляясь ее недовольным выражением лица.

Он никогда не был каким-то особенным человеком. Разве что в плане эгоистичности. Знаете, есть такой тип интересных брюнетов, которые всем без исключения напоминают немецких генералов с самооценкой, как у рок-звезды. Вот этот человек был из таких же. Только, разве что, по-немецки не говорил. Человек, спрятав лицо под капюшоном черной толстовки, выпускал из ноздрей густой сизый дым и то и дело касаясь сигареты тонкими пальцами. За прошедший час это была пятая. Человек облокотился  о холодную кирпичную стену, почти сливаясь с ночью, если бы только фонарь не кидал на него свой теплый желтый свет. Ночь сожрала все эти блеклые цвета, проглотила с жадностью и ненавистный солнечный диск, но легче, судя по всему, не стало. Потерянно глядя куда-то в пустоту, Гектор Сайлас Осборн стоял под кривым, каким-то унылым козырьком бакалейной лавки, вспоминая всё то, что было до этого... До нашествия темноты.
Он ненавидел мир, окружавший его сейчас. Ненавидел и презрительно смотрел в спины редким прохожим – жалкие магглы, не знают, что скрывается там, за границей их познания. Они ненавидят его, он – их. И никто еще ни разу не нарушил эту молчаливую семнадцатилетнюю войну, никто не перешел поставленных границ. Разве что последние несколько лет Осборн не обращал на них особого внимания, лишь молча переживая треклятые три месяца лета и изредка выбираясь из своей норы, чтобы почесать об кого-то кулаки. Но именно сегодня почесать их хотелось только об одну морду – цыганскую.
«Ну и где ты, ублюдок?»
Должно быть, он надеялся, что их умение понимать друг друга без слов работает на расстоянии и, несомненно, в мире магглов, о котором Мёрдок знал, наверное, лишь понаслышке. Гектор тихо молился, прекрасно осознавая, на кого Флинн может наткнуться на темных улицах – лишь бы не убил, лишь бы не чесал свои кулаки о морды британских гопников, которые натыкаются на всех, особенно на плохоанглоговорящих и заставляют пить с ними файф о клок в пол двенадцатого ночи, зачастую после себя оставляя отбитые почки и поломанный нос. И ходят твари это стайками, большими, вонючими стайками. Человек махнул головой, позволяя выросшим за год обучения в школе Хогвартс волосам цвета вороного крыла потечь ручьями по плечам. Почему всё веселье – и этому сыну дьявола? Тихо чертыхнувшись себе под нос, Гектор в очередной раз поднял глаза на подсвеченные часы, лукаво улыбающиеся ему своими тонкими стрелками.
— Ой, да пошел ты нахер, — должно быть, это прозвучало как отчаяние, он должен был развернуться и уйти, выкинув бычок за поворот, но не сделал ни шагу. Он знал, прекрасно знал, что Мёрдок придет – он обещал, а сын цыганского барона, хоть и был конченным мудаком, но обещания выполнял. Во всяком случае так было в Хогвартсе, но в замке они редко расставались, а вне волшебного мира Гектор менялся, становился брошенной бродячей собакой, бродившей по улицам маггловского Лондона в ожидании осени и то и дело скалясь на пытающуюся покормить руку – не нужна ему еда. Должно быть, за пределами школы Мёрдок тоже менялся? Осборн тряхнул головой, напрочь отбрасывая подобные мысли – этот чёрт просто не может быть каким-то другим, он не сумеет, он безбашен в такой же степени, что и Гектор. Всё.
— Есть чё?
Густая черная бровь тут же то ли удивленно, то ли торжествующе взлетела вверх, серые глаза скользнули по трем квадратным телам, закрывшими собой часы и то теплое пятно фонаря, что отбрасывало желтоватую тень на восковую кожу Осборна. Он промолчал, лишь ехидно ухмыльнувшись, обнажив клыки. «Да это прямо судьба какая-то!» Удара следовало ожидать, но следовало ожидать попозже и не в шикарное белесое лицо, а куда-нибудь между ног хотя бы. Во всяком случае, Гектор готовился к этому, когда удар в скулу отдался резкой болью, заставив чуть откинуть голову, закашляться, подавившись вдыхаемым воздухом, и тут же вернуть удар сразу двоим – выбирать кому именно по мордашкам Осборн не хотел, так пусть получат оба. Безрассудство, азарт и возможность помахать кулаками – единственное, должно быть, что привлекало гриффиндорца на улицах мира магглов. И запрет пользоваться палочками, конечно. Тут все зависит не от твоего магического потенциала, а от твоего умения держат удар. Хотя даже для Гектора трое – многовато, учитывая то, что обычно он дерется с одним единственным врагом, ну а если против кого-то – то редко, очень редко опять таки бывает один, без странствующего сейчас хрен знает где пилигрима. Краем глаза Осборн замечает, как поблескивает в свете фонаря лезвие ножа и понимает, что не успевает отразить удар, мысленно подготовившись к тому, что сейчас лезвие воткнется к нему в спину – гиены. Мозг уже успел обработать, пока кулаки стремительно наносили удары по оставшимся двум, что именно должно почувствовать тонкокостное тело, как именно будет течь алая кровь, пачкая брусчатку под ногами. Но удара не последовало, хотя острие еще раз мелькнуло в свете фонаря, а дальше – размозженная морда гопника с застывшей гримасой ужаса.

Возможно, в тайне сбегать с Гриммо было не такой уж и хорошей идеей, но книги с подсказками ни у кого не было. По крайней мере Марлин упустила ту, в которой узнала о том, что произошло в далеком будущем. Тогда, когда ее уже давно не было, да что уж говорить - когда половины тех, с кем она бок о бок сражалась, не осталось в живых.
Дико было осознавать, что ей теперь придется каким-то образом состыковать день рождения, который она успела пропустить. Считать ли, что 22 уже давно сменилось следующей цифрой, или все-таки дожить не хватающих несколько месяцев?
МакКиннон зашипела, когда Поттер приложила к ее плечу мокрый бинт. Она не знала, чем тот был смочен, но явно чем-то, что никто бы не попробовать на вкус. Запах стоял достаточно сильный и мало, чем напоминал алкоголь. Судя по тому, что на дне склянки плавал какой-то осадок, может, внутрь это принимать и вообще было не положено. Девушка зажмурилась от неприятных ощущений в плече и попыталась приготовиться к самому болезненному. Рука оказалась вывихнута, ибо Рабастан Лестрейдж постарался на славу. Решил то ли отыграться за всех покалеченных, то ли надеялся, что какой-то луч отскочит в него самого. Другого объяснения Марлин не видела, хотя и подозревала, что дело лишь в неуравношенности очередного пса Темного Лорда. Может, его потому и зовут Темным, что проблем с психикой и у него, и у его щенков все достаточно плохо.
Доркас уже приготовилась к ответственному моменту, накладывая охлаждающие чары на плечо. Марлин же взглядом искала что-то, чем можно было смочить горло и запить неудовлетворение после стычки с Пожирателем. Тот скрылся в трансгрессии, даже не назначив место для продолжения сражения. Это, конечно, тоже было в стиле приспешников Лорда. Устроить представление, оказаться в первых рядах, а потом, чуть что, сразу же скрыться с места преступления. Если бы МакКиннон не отвлеклась на незнакомку, то обязательно помешала бы этому или бросилась следом. Расщипить руку или же упустить врага? Оставалось лишь надеяться, что Лестрейндж передаст Трэверсу пару ласковых.
Марлин выругалась, закусывая губу и выгибаясь вперед. Плечо, кажется, встало на место, а вот взвинченные нервы и абсолютно отвратительное настроение лишь подначивали ее повторит побег Рабастана. Только идти ей было особо некуда. Дом разрушен, Поттеры переехали, наверное, к Блэку, сам Блэк спасает мир, Люпин вместе с ним, Свон… Где Свон? МакКиннон устало потерла лоб, наконец находя в себе силы перевести дыхание.
За целые сутки она успела не только потерять из виду МакДональд, но и не удосужилась удостовериться, что со Свон все в порядке. Взгляд на часы не помог успокоиться. Время было позднее, а надеяться на то, что первая и вторая молча находятся у себя в кроватях и не нарываются на приключения, - совсем безнадежное дело. Куда спокойнее было с Лонгботтом, которая некогда носила фамилию Гамп. Она наверняка ищет неприятности на свою голову. Только там можно было особо не переживать, потому что Фрэнк умеет сдерживать пыл Алисы. Если же что-то пойдет не так, то на подхвате всегда был Лео или Гестия, может, теперь и еще кто-то, раз Марлин до сих пор считалась погибшей.
Единственное, что ее абсолютно не устраивало, это отсутствие каких-либо новостей с ее вылазки. Лили неодобряюще поглядывала на нее, перебинтовывая ранения от заклинаний Рабастана. Но девушка не собиралась объясняться, выслушивая в ответ то ли недовольства, то ли сожаления. Ни Маккензи, ни родителей не оказалось на пепелище. Можно было предположить, что портал выкинул их в другом месте, но это лишь усложняло задачу.
Зарывшись пальцами в волосы, МакКиннон поднялась с места, стряхивая с себя напряжения окружающего дома. Она ненавидела Гриммо. Этот особняк отобрал у нее не только нервы, но и драгоценное время. Что если за эти часы она могла не только найти выжившую сестру, но и попытаться ее спасти? Нырнуть в прошлое, убить Трэверса в его колыбельной. Может, даже найти МакДональд или Свон, чтобы взять их с собой. Наверняка они бы помогли. Если, конечно, сами не успели столкнуться с чем-то, от чего всем вместе пришлось бы убегать.
Девушка посмотрела на Доркас, явно измученную происходящем. Куртка, которую Марлин бесцеремонно одолжила перед своим побегом, оказалась ничейной. По крайней мере никто не выразил недовольство тем, что та порвалась в некоторых местах. Взмахов артефакта, аврор вернула ей прежний внешний вид и постаралась успокоиться.
- Нет смысла бежать за Рабастаном сейчас, верно? - она и сама знала ответ, но все же проговаривала стратегию вслух. Не доверяла стенам, хотя и подозревала, что тут ей опасаться нечему. Даже если Вальбурга сказала, что поможет связаться с Альбусом Дамблдором, то подразумевать, что Лили или Доркас окажутся предательницами, было совсем уж паранойей. - Нужно найти Мэри и Грейс. Вы слышали что-то об Алисе? Карадок? - Марлин словно после первого сражения в течение этих сумасшедших суток смогла проснуться. Имена и люди всплывали в воспоминаниях, заставляя мельтешить по комнате и неаккуратно закидывать куртку на плечи. Те больше не болели, но вот лицо саднило. - Серьезно? - откинув волосы, дабы те не мешались за спиной, она посмотрела на обеих подруг. - Вы тут сутки прохлаждаетесь, но не успели узнать, как ваши друзья? - нотки недовольства, смешавшиеся с переживаниями за остальных, стали отчетливо слышны в тоне Марлин. Она была неправа, высказывая подобные претензии. Ведь Лили еле-еле избежала смерти, а Доркас так же, как и она только что вернулась из мертвых. Поймав их взгляды, девушка вздохнула, поднимая ладони в воздухе. - Ладно, простите, это все нервы и эти проклятые отрубленные головы домовиков на меня так влияют, - извинилась МакКиннон, спускаясь по лестнице вниз.
Первый этаж Гриммо уже не был таким шумным, но задаваться мыслью, где же спит малыш Гарри Марлин пока не собиралась. Скользнув взглядом по гостиной и отмечая, что в ней нет миссис Блэк, девушка прошла вперед. Шкафы оказались пусты, вылизаные от пыли и слишком уж кричащие о том, что в доме проживает знатная семья. Статус статусом, но вот элитного алкоголя найти не удалось. МакКиннон окинула взглядом подошедших подруг. Она не была той, кто любил объятия, но раз на раз не приходится. К тому же и Эванс, точнее Поттер, и Медоуз выглядели достаточно подавленными для очередной лекции. Девушка обняла их, вздыхая и пытаясь отпустить обиду за побег Лестрейнджа.
- Просто Кензи… - попыталась объяснить она, но вдруг посреди гостиной материализовался патронус. МакКиннон сразу поняла, кому он принадлежит. Собрание Ордена Феникса - мысль здравая, но почему-то в то же время не такая уж и веселая. Встречаться с очередными взглядами, полными сожаления Марлин не хотела. Сначала Гриммо, теперь Нора. А там была Молли, Муди… перед которым она не отчиталась. Аврор потерла пальцами виски, кивая подругам и притягивая к себе артефакт.
- Хорошо, мы разберемся со всем по порядку. Лили, если вдруг миссис Блэк или Кикимер будут к тебе приставать, хватит уже строить из себя недотрогу и вспомни, что ты вытворяла до своей беременности, - МакКиннон улыбнулась подруге, кивая Медоуз и пытаясь отыскать летучий порох.
Добраться до дома семейства Уизли можно было разными способами, но лишь один оказывался достаточно эффективным. В Министерстве Магии наверняка бы отследили это перемещение, поэтому Марлин помедлила. Пусть Гриммо и было защищено от нежелательных гостей, но становиться угрозой для Лили и маленького Гарри… Девушка перехватила руку Доркас, кивая в сторону выхода.
- Аппарируем к Дырявому Котлу, оттуда уже в Нору, - привычки брали свое. К тому же пусть вокруг и творится черт знает что, но куда было разумнее следовать логике, а не эмоциональным порывам. Если бы МакКиннон не придерживалась этого условия, то уже давно бы побежала по своим знакомым и тех, кто должен был узнать о том, что она выжила, лично.
Девушки достаточно быстро добрались до Дырявого Котла. Перемещаться нужно было аккуратно и достаточно незаметно, чтобы не привлечь к себе внимание. Обе некогда погибли, обе оказались в ситуации, когда каждый, кто встречается на их пути, снова и вновь округляет глаза. Марлин даже стала задумываться, кто сможет раскрыть свои веки до размера одного галлеона. Такому она бы надкинула пару сиклей за искреннее удивление.
Лишних вопросов в Котле не бывало, но девушки все-таки решили не медлить. Одно дело размеренно подниматься на второй этаж, другое - вбегать на него через ступеньку. Кто-то может и узнал бы их, но вряд ли успел бы перекинуться парочкой приветственных слов.
Доркас первой шагнула в камин, а Марлин нетерпеливо постукивала ногтями по деревянной полке сверху. Время, конечно, не поджимало, но все-таки поторапливало. Четко произнеся адрес, девушка скрылась в зеленом дыме, вовремя успев закрыть глаза. Вышла она уже из знакомого камина в Норе, уютном доме Уизли.
На самом деле он оставался странным местом для собрания, хотя и откровенно уютным. На кухне царил запах выпечки, а МакКиннон, не евшая, кажется, уже как три месяца, аж потянула носом. Правда для начала следовало столкнуться взглядами с присутствующими. Директор, которому девушка улыбнулась и попыталась как-то этим самым приободрить и показать, что все хорошо, она жива, продолжаем собрание. Профессор МакГонагалл, явно смятенная от такой встречи, но крайне молчаливая. В ответ ей тоже пришлось улыбнуться, а потом все-таки посмотреть и на Гестию с Леонардом, и на Аластора. Они, конечно, одними улыбками не обойдутся, но Марлин надеялась, что это подождет планерки уже в Аврорате или еще где-нибудь. По крайней мере сейчас ей было крайне неловко ловить на себе очередные удивленные взгляды. Ну, выжила, ну, жива, что теперь поделать.
Профессор МакГонагалл тем времени приободрила МакКиннон и Медоуз и обратила внимание на происходившее вокруг. Девушки решили последовать ее примеру и прошли чуть подальше в кухню. Марлин по крайней мере открыла холодильник, выискивая что-то, чем можно было перекусить. Пока Молли предложила ей попробовать что-то очень явное вкусное, девушка кивнула в ответ, прислушиваясь к происходящему за большим столом. Уизли подтолкнула локтем МакКиннон, поглядывая на свои руки, в которых была зажата чашка и небольшая бутылка огневиски.
- Давно тебе говорю, бросай Артута и давай к нам в Аврорат, - в благодарность волшебница аж успела расслабиться, приобняв старшую подругу.
О Питере она знала, слышала, не хотела думать. О Розье, о Фоули, о Мальсибере тем более. Интересовали Марлин конкретные личности, упоминание которых было сведено к минимуму.
- Весь день в Косом и Лютном переулке были беспорядки. Не только ночью. Тот же Фрэнк ночью... Алиса днём нашла неприятности, ещё и на русского наткнулась. Не Лонгботтомы, а магниты на Пожирателей... <…> Мэри Макдональд пострадала сегодняшним утром, она писала мне. Если бы не Эми Картер... <…>
МакКиннон внимательно посмотрела на Муди, вслушиваясь теперь куда внимательнее. Даже посмотрела на Блэка, чтобы тот то ли пояснил, то ли ответил, что это Эми Картер сделала Мэри и каким боком они оказались связаны. Возможно, МакДональд и сама отбилась от слизеринки или тех, от кого ей пришлось спасаться…
- К слову, да, Мэри Макдональд упоминала, что как раз улаживала последствия нападения оборотней в каком-то парке.
Марлин медленно запивала новости содержимым керамической кружки. Радовало, что хотя бы с одной подругой стало понятнее. Осталось разузнать об остальных. Грейс, Алиса, Карадок, Фрэнк, Фенвик… Список был длинным. Взгляд коснулся Гестии и Леонарда. Хорошо, что они слушались Альбуса и приходили на место встречи вовремя. За это явно можно прослыть любимцами Муди, что, собственно, они и делали.
- было бы здорово, если бы кто-то из вас помог ночью по дежурству в Хогсмиде.Может, Артур? Доркас, Марлин? Если нет - Аластор, найди более менее толковых ароров, а то там скоро будет рассадник Пожирателей.
МакКиннон не успела ничего вставить, как профессор МакГонагалл уже попросила для этого занятия Подмора. Девушка не стала из-за этого грустить, кивнув Муди и ощутив себя еще немного свободной. Учитывая, сколько времени она потратила вдали от Аврората и своих начальников, то это можно было считать своеобразным выходным. Ни отчетов, ни докладов, одни лишь стенания с Медальоном Слизерина и Кикимером. А, еще, конечно, Лестрейндж и незнакомка.
- Ну идите, а мне надо дождаться Лонгботтомов, у которых сегодня явно не задался отпуск...
Многие поднялись со своих мест, обмениваясь какими-то словами в напутствие. Марлин кивнула каждому и обмыла кружку, возвращая ее на место.
- Я очень рад, что вы живы. Больше так не пугайте, договорились?
Девушка посмотрела на старшего по званию и подмигнула ему.
- Занятный Хеллоуин получился, это точно. Но, так точно, сэр, договорились, - Молли уже подхватила ее тарелку, а Марлин-таки попрощался с каждым. В кухне стало сразу спокойнее и даже тише. Доркас ушла следом, наверное, возвращаясь на Гриммо за Лили. Точно девушка сказать не могла, потому что уже оказалась рядом с директором.
- Маккензи, - понятное дело, что Альбус Дамблдор не должен помнить каждого родственника своих студентов, но Марлин настаивала. - В тот день, когда Трэверс выжег мою семью, портал возник внезапно, и я просто упала в него, - казалось, что на самом деле только эта тема волновала девушку. По крайней мере теперь выглядела она куда более серьезно, чем раньше. - Я вернулась к дому, там осталось пепелище, но ни следа моей сестры. Был еще Рабастан Лестрейндж, который, неожиданно, но Пожиратель Смерти. Была еще и незнакомка, которая знала обо всем, что происходит, но явно пришла не из нашего времени, - МакКиннон докладывала все, что произошло, попеременно смотря то на Муди, то на Дамблдора. - Есть шанс, что моя сестра так же столкнулась с порталом? Были какие-то новости? - конечно, она все понимала, но хотела надеяться. Хотела верить.
Она посмотрела на камин, звук которого подсказывал, что скоро кто-то появится снова. Наверное, Лонгботтомы. МакКиннон сжала пальцами спинку стула.
- Маккензи, Мэри, Алиса, Грейс, Карадок, Фенвик, Фрэнк. Я не видела ни одного из них, слышала только о Мэри и Лонгботтомах, - в камине как раз показался Фрэнк. - В моей голове воспоминания из книги Риты Скиттер, можно добыть подробности с помощью Омута, иначе я уже половины не вспомню, - добавила Марлин, замолкая, когда следом появилась Алиса. Воспоминания о статье про будущее Лонгботтомов как нельзя вовремя появилось перед глазами.